Азраил [Azrail] [English translation]

(Речка, кругом широкие долины, курган,

на берегу издохший конь лежит близ кургана,

и вороны летают над ним. Всё дико).

Азраил (сидит на кургане)

Дождуся здесь; мне не жестка

Земля кургана. Ветер дует,

Серебряный ковыль волнует

И быстро гонит облака.

Кругом всё дико и бесплодно.

Издохший конь передо мной

Лежит, и коршуны свободно

Добычу делят меж собой.

Уж хладные белеют кости,

И скоро пир кровавый свой

Незваные оставят гости.

Так точно и в душе моей:

Всё пусто, лишь одно мученье

Грызет ее с давнишних дней

И гонит прочь отдохновенье;

Но никогда не устает

Его отчаянная злоба,

И в темной, темной келье гроба

Оно вовеки не уснет.

Всё умирает, всё проходит.

Гляжу, за веком век уводит

Толпы народов и миров

И с ними вместе исчезает.

Но дух мой гибели не знает;

Живу один средь мертвецов,

Законом общим позабытый,

С своими чувствами в борьбе,

С душой, страданьями облитой,

Не зная равного себе.

Полуземной, полунебесный,

Гонимый участью чудесной,

Я всё мгновенное люблю,

Утрата мучит грудь мою.

И я бессмертен, и за что же!

Чем, чем возможно заслужить

Такую пытку? Боже, боже!

Хотя бы мог я не любить!

Она придет сюда, я обниму

Красавицу и грудь к груди прижму,

У сердца сердце будет горячей;

Уста к устам чем ближе, тем сильней

Немая речь любви. Я расскажу

Ей всё и мир и вечность покажу;

Она слезу уронит надо мной,

Смягчит творца молитвой молодой,

Поймет меня, поймет мои мечты

И скажет: как велик, как жалок ты.

Сей речи звук мне будет жизни звук

И этот час последний долгих мук.

Клянусь воспоминание об нем

Глубоко в сердце схоронить моем.

Хотя бы на меня восстал весь ад.

Тот угол, где я спрячу этот клад,

Не осквернит ни ропот, ни упрек,

Ни месть, ни зависть; пусть свирепый рок

Сбирает тучи, пусть моя звезда

В тумане вечном тонет навсегда,

Я не боюсь; есть сердце у меня

Надменное и полное огня,

Есть в нем любви ее святой залог,

Последнего ж не отнимает бог.

Но слышен звук шагов, она, она.

Но для чего печальна и бледна?

Венок пестреет над ее челом,

Играет солнце медленным лучом

На белых персях, на ее кудрях —

Идет. Ужель меня тревожит страх?

(Дева входит, цветы в руках и на голове, в белом платье,

крест на груди у нее).

Дева

Ветер гудёт,

Месяц плывет,

Девушка плачет,

Милый в чужбину скачет.

Ни дева, ни ветер

Не замолкнут;

Месяц погаснет,

Милый изменит.

Прочь печальная песня.

Я опоздала, Азраил.

Так ли тебя зовут, мой друг?

(Садится рядом).

Азраил. Что до названия? Зови меня

твоим любезным, пускай твоя любовь заменит

мне имя, я никогда не желал бы иметь другого.

Зови, как хочешь, смерть — уничтожением,

гибелью, покоем, тлением, сном — она всё

равно поглотит свои жертвы.

Дева. Полно с такими черными мыслями.

Азраил. Так, моя любовь чиста, как

голубь, но она хранится в мрачном месте,

которое темнеет с вечностью.

Дева. Кто ты?

Азраил. Изгнанник, существо сильное

и побежденное. Зачем ты хочешь знать?

Дева. Что с тобою? Ты побледнел

приметно; дрожь пробежала по твоим членам,

твои веки опустились к земле. Милый, ты

становишься страшен.

Азраил. Не бойся, всё опять прошло.

Дева. О, я тебя люблю, люблю больше

блаженства. Ты помнишь, когда мы встретились,

я покраснела; ты прижал меня к себе, мне было

так хорошо, так тепло у груди твоей. С тех пор

моя душа с твоей одно. Ты несчастлив, вверь мне

свою печаль, кто ты? откуда? ангел? демон?

Азраил. Ни то, ни другое.

Дева. Расскажи мне твою повесть; если ты

потребуешь слез, у меня они есть; если потребуешь

ласки, то я удушу тебя моими; если потребуешь

помощи, о возьми всё, что я имею, возьми мое

сердце и приложи его к язве, терзающей твою душу;

моя любовь сожжет этого червя, который гнездится

в ней. Расскажи мне твою повесть!

Азраил. Слушай, не ужасайся, склонись

к моему плечу, сбрось эти цветы, твои губы

душистее. Пускай эти гвоздики, фиалки унесет

ближний поток, как некогда время унесет твою

собственную красоту. Как, ужели эта мысль

ужасна, ужели в столько столетий люди не могли

к ней привыкнуть, ужели никто не может пользоваться

всею опытностию предшественников? О люди! вы жалки,

но со всем тем я сменял бы мое вечное существованье

на мгновенную искру жизни человеческой, чтобы

чувствовать хотя всё то же, что теперь чувствую,

но иметь надежду когда-нибудь позабыть, что я жил и

мыслил. Слушай же мою повесть.

Рассказ Азраила

Когда еще ряды светил

Земли не знали меж собой,

В те годы я уж в мире был,

Смотрел очами и душой,

Молился, действовал, любил.

И не один я сотворен,

Нас было много; чудный край

Мы населяли, только он,

Как ваш давно забытый рай,

Был преступленьем осквернен.

Я власть великую имел,

Летал, как мысль, куда хотел,

Мог звезды навещать порой

И любоваться их красой

Вблизи, не утомляя взор;

Как перелетный метеор,

Я мог исчезнуть и блеснуть

Везде мне был свободный путь.

Я часто ангелов видал

И громким песням их внимал,

Когда в багряных облаках

Они, качаясь на крылах,

Все вместе славили творца,

И не было хвалам конца.

Я им завидовал: они

Беспечно проводили дни,

Не знали тайных беспокойств,

Душевных болей и расстройств,

Волнения враждебных дум

И горьких слез; их светлый ум

Безвестной цели не искал,

Любовью грешной не страдал,

Не знал пристрастия к вещам,

Он весь был отдан небесам.

Но я, блуждая много лет,

Искал чего, быть может, нет:

Творенье, сходное со мной,

Хотя бы мукою одной.

И начал громко я роптать,

Мое рожденье проклинать,

И говорил: всесильный бог,

Ты знать про будущее мог,

Зачем же сотворил меня?

Желанье глупое храня,

Везде искать мне суждено

Призрак, видение одно.

Ужели мил тебе мой стон?

И если я уж сотворен,

Чтобы игрушкою служить,

Душой бессмертной, может быть,

Зачем меня ты одарил?

Зачем я верил и любил?

И наказание в ответ

Упало на главу мою.

О, не скажу какое, нет!

Твою беспечность не убью,

Не дам понятия о том,

Что лишь с возвышенным умом

И с непреклонною душой

Изведать велено судьбой.

Чем дольше мука тяготит,

Тем глубже рана от нее;

Обливши смертью бытие,

Она опять его живит.

И эта жизнь пуста, мрачна,

Как пропасть, где не знают дна:

Глотая всё, добро и зло,

Не наполняется она.

Взгляни на бледное чело,

Приметь морщин печальный ряд,

Неровный ход моих речей,

Мой горький смех, мой дикий взгляд

При вспоминанье прошлых дней,

И если тотчас не прочтешь

Ты ясно всех моих страстей,

То вечно, вечно не поймешь

Того, кто за безумный сон,

За миг столетьями казнен.

Я пережил звезду свою;

Как дым рассыпалась она,

Рукой творца раздроблена;

Но смерти верной на краю,

Взирая на погибший мир,

Я жил один, забыт и сир.

По беспредельности небес

Блуждал я много, много лет

И зрел, как старый мир исчез

И как родился новый свет;

И страсти первые людей

Не скрылись от моих очей.

И ныне я живу меж вас,

Бессмертный смертную люблю.

И с трепетом свиданья час,

Как пылкий юноша, ловлю.

Когда же род людей пройдет

И землю вечность разобьет,

Услышав грозную трубу,

Я в новый удалюся мир

И стану там, как прежде сир,

Свою оплакивать судьбу.

Вот повесть чудная моя;

Поверь иль нет, мне всё равно —

Доверчивое сердце я

Привык не находить давно;

Однако ж я молю: поверь

И тем тоску мою умерь.

Никто не мог тебя любить

Так пламенно, как я теперь.

Что сердце попусту язвить,

Зачем вдвойне его казнить?

Но нет, ты плачешь. Я любим,

Хоть только существом одним,

Хоть в первый и последний раз.

Мой ум светлей отныне стал,

И, признаюсь, лишь в этот час

Я умереть бы не желал.

*

Дева. Я тебя не понимаю, Азраил, ты

говоришь так темно. Ты видел другой мир, где

ж он? В нашем законе ничего не сказано о людях,

живших прежде нас.

Азраил. Потому что закон Моисея не

существовал прежде земли.

Дева. Полно, ты меня хочешь

только испугать.

Азраил (бледнеет).

Дева. Я пришла сюда, чтобы с тобой

проститься, мой милый. Моя мать говорит, что

покамест это должно, я иду замуж. Мой жених

славный воин, его шлем блестит, как жар,

и меч его опаснее молнии.

Азраил. Вот женщина! Она обнимает

одного и отдает свое сердце другому!

Дева. Что сказал ты? О, не сердись.

Азраил. Я не сержусь, (горько)

и за что сердиться?

• Artist:Mikhail Lermontov